Дорога к призванию. История русской студентки, которая мечтала увидеть Америку - Любовь Холов

«Я тебя люблю…»

Согласитесь, эти слова мечтает услышать каждая девушка, вступив в отношения с мужчиной? Не так ли?

Что? Кто-то не согласен? Да, не все так однозначно.

«Крошка сын к отцу пришел и спросила кроха, что такое хорошо, а что такое плохо?» – вспомнился мне стих Маяковского. Как просто все было в школе. Я точно знала, что если человек тебе улыбается – это хорошо, а если злится – плохо. Теперь я была уже не уверена ни в чем.

Хорошо ли хранить девственность для мужа, как этому учила мама? Или плохо, когда тебе уже 23 года, а мужа все нет? Стоит ли стучаться в одну и ту же дверь, если ее сто раз не отворили, или стоит поискать другую? Хорошо ли отдавать все силы работе в офисе и получать приличные деньги или лучше пойти работать официанткой/барменом, общаться с людьми и радоваться жизни?

– Я тебя люблю, – повторил мужчина, лежавший рядом.

– Не мешай, я сплю, – отозвалась я.

Он отвернулся. Обиделся, наверное… Мне было искренне жаль его, но я не думала, что дело дойдет до такого признания. Я не знала, что ему ответить. Я не любила.

* * *

Несколько месяцев назад я встретила удивительную женщину. Ангелина была подругой босса и пришла к нему в гости на чай. Так мы и познакомились. Бывшая москвичка, она жила в Нью-Йорке уже больше двадцати лет. Вместе мы стали посещать манхэттенские ночные клубы. Ей было 63, а мне 23, но нас нисколько не смущала разница в возрасте.

Ангелина выглядела намного моложе своих лет (а ее душа и вовсе была восемнадцатилетней). Стройная, с короткой стрижкой, красными волосами. Одежде и всему своему внешнему виду она уделяла много внимания. Она работала нянечкой в семье, поэтому в финансах была ограничена, но всегда знала, где с большими скидками можно купить красивые безделушки, которые смотрелись на миллион. А для пущей солидности она всем говорила, что работает в Майкрософте.

У Ангелины в России остался муж, но они давно не общались даже по телефону. А здесь Ангелина никого не обделяла своим сексуальным вниманием. Она, как бабочка, легко порхала от одного мужчины к другому. Убеждала меня выбросить из головы давно устаревшее понятие бывшего Советского Союза о том, что заниматься сексом можно только после свадьбы. А относиться к этому как к естественной заботе о своем здоровье – ведь секс помогает держать гормоны в балансе.

Общаясь с Ангелиной, я вспоминала слова официантки из флоридского ресторана, которая говорила, что секс – это полет, и им нужно заниматься, чтобы просто наслаждаться жизнью, а ожидание принца на белом коне может быть очень долгим и мучительным. Даже Влад говорил, что секс без души – это по-современному. С ним бы это точно было бы не без души, но, увы.

Робкая надежда, что мы с ним рано или поздно будем вместе, рухнула в тот день, когда в очередной ни к чему не обязывающей переписке, я спросила, нравится ли ему жить в Воронеже? На это он ответил буквально следующее: «А тебе нравится жить на планете Земля? Для меня, человека, по сути, всю жизнь прожившего на маленьком пятачке центрально-черноземного региона, другой жизни-то и нет. Тут я как рыба в воде, а в Америке оказался бы выброшенным на берег».

Я поняла, что Влад никогда не приедет в Нью-Йорк, а я не вернусь в Воронеж. И даже если бы когда-то давно Влад сделал первый шаг, у нас бы рано или поздно начались проблемы. Я бы чувствовала себя не на месте и винила бы его во всех своих несчастьях. Мне действительно нравилось жить на планете Земля, а только в Воронеже я задохнулась бы.

* * *

И однажды после посещения очередного ночного заведения вместе с Ангелиной, я проснулась в постели с высоким, стройным мулатом. Я понимала, что не хочу с ним серьезных отношений, но я так устала ждать принца и решила, что секс без любви – это просто секс без любви и ничего более. В моей жизни было так много страшных потерь, что серьезное отношение к потере девственности казалось скорее по-детски смешным, а не чем-то действительно важным.

Парень звонил каждый день, писал смс-ки по утрам и прекрасно удовлетворял мои сексуальные потребности. Это позволяло мне хоть ненадолго забыться и не думать о том, что брата больше нет, Влад остался в прошлом, на работе высасывают все соки. Маме поплакаться я не могла, у нее и без меня горе намного серьезнее моих загонов.

Парень оказался недалеким. Чтобы окончательно убедиться в этом, я однажды спросила, знает ли он кто такие Генри Форд, Герхард Шредер, Бетховен, в конце концов. Он не ответил ни на один вопрос. Он сам понимал, что уровень образования у нас сильно отличался, и всеми силами пытался о чем-то поговорить, завязать разговор на умную тему…, но все это звучало как детский лепет. Часто у меня в голове крутилась фраза: «Замолчи уже и делай свое дело!»

На душе, конечно, часто было не очень, но это легко решалось парой бутылок пива. Угрызения совести отступали, как армия Наполеона от Москвы, и я спокойно могла наслаждаться настоящим моментом и не думать о том, что будет дальше.

Сцена 39. ПРИГОВОР

Я сидела в приемной у гинеколога. Напротив меня на белой стене висело 14 сертификатов. Их точно было 14, я успела пересчитать раз 20, но мое имя все не называли, и я продолжала ждать приговора, который вскоре кардинально изменит всю мою жизнь.

Рядом на столе стояла глиняная статуэтка женщины с ребенком на руках. Дети – это была та причина, по которой неделю назад я пришла к врачу.

Я не хотела залететь от человека, которого не любила. Мы предохранялись, конечно, но я решила, что для стопроцентной уверенности контрацептивы не помешают. Доктор мне их выписал в тот же день и предложил сдать анализы, раз уж я была здесь. Я согласилась в полной уверенности, что это всего лишь формальность. Раньше у меня всегда все было хорошо.

– Виктория, – услышала я свое имя. Я вскочила.

– Проходите, – спокойно произнесла медсестра.

Меня завели в приемную врача. Медсестра села возле меня, открыла карточку. Несколько секунд смотрела на графики. Сердце мое уже билось с такой силой, что, казалось, даже медсестра слышала его стук.

– У вас обнаружили вирус папилломы, – наконец произнесла она.

– Это что, СПИД? – помутнело у меня в глазах.

– Нет, нет, не СПИД, – быстро поднялась медсестра. – Вам плохо?

– Ира, принеси воды, – приоткрыла она дверь приемной.

Я правда была в полуобморочном состоянии. Я не могла поверить, что это говорили мне. Ведь я только что потеряла девственность. Я много раз слышала об опасности заболеть венерическими болезнями, но меня это никогда не касалось, кроме поцелуев до недавнего времени я никому ничего не позволяла.

Другая женщина в белом халате принесла пластиковый прозрачный стакан воды и небрежно протянула мне его. Наверное, думала: «Еще одна шалава у нас в приемной».

– Мы же предохранялись, – слабо произнесла я, сделав глоток воды.

– К сожалению, вирус папилломы передается и с презервативом.

– А почему об этом никто не говорит? – возмутилась я. – Ведь во всех книжках, в газетах, в журналах говорят, что нужно пользоваться презервативом, чтобы ничего не подхватить. Оказывается, это не панацея.

Медсестра пожала плечами:

– Вирус папилломы пока не полностью исследован. Сейчас есть прививки против некоторых его видов. Но всего лишь против некоторых – от самых опасных, которые могут привести к раку шейки матки. У этого вируса очень много разновидностей.

– А какой у меня вид? Опасный или неопасный? – у меня затеплилась надежда, что все еще может быть не так плохо.

– Для этого нужно сделать биопсию. Вы можете записаться на этот анализ в любой день. Когда получим результаты, там уже будет все понятно.

– А сегодня можно на биопсию? – для меня самое страшное, это ожидание.

– Можно.

Результатов нужно было ждать две недели. Это время я и молилась, и рыдала, и читала, что пишут